Накануне поездки дали задание искусственному интеллекту подготовить материал об отселенных деревнях. Начало впечатлило: «Время замирает на границе зоны отчуждения. Здесь, в Добрушском районе, чернобыльская трагедия оставила свой неизгладимый след. Не просто километры полей и лесов, здесь – зона тишины, хранящая память о покинутых домах и навсегда изменившейся жизни».
Дальше – картина постапокалипсиса: оставленные детские игрушки на подоконниках пустующих домов, раскрытая книга на столе, непуганные дикие животные… Возможно, такое описание уместно при посещении зоны отчуждения в самом Чернобыле, но на землях радиационного загрязнения в Добруше все совсем иначе. Люди здесь покидали дома без спешки, хозяйственная деятельность не прекращалась ни на день, да и безлюдными эти края назвать можно с большой натяжкой.
Навигатор радиации не признает
На развилке «Демьянки – Дубовый Лог», где встречаются первые знаки радиационной опасности, внимание привлекает обычный дорожный знак, предупреждающий о тупике. Удивляемся: впереди ведь десятки километров асфальтированного покрытия!
– По моей просьбе установили, – поясняет главный специалист главного управления по проблемам ликвидации последствий аварии на ЧАЭС Игорь Одиноченко. – Прокладывая путь в Россию, соседний Ветковский район, автомобилисты слепо следуют указаниям GPS-новигатора. А электроника прокладывает путь по ближайшему маршруту, зачастую ошибаясь в названиях населенных пунктов.
Собеседник, который в тот день стал для редакционной бригады экскурсоводом, с улыбкой вспоминает комичный случай, когда водитель фуры пытался проехать в сторону Российской Федерации и возмущался качеством дорог и завалами деревьев.
– Еще одна семья на внедорожнике упорно искала Березки, – рассказывает он. – На вопрос, зачем им отселенная деревня, доказывали, что там расположена диагностическая станция (она расположена в Березках Гомельского района. – Ред.).
Ориентироваться в зоне отселения и на самом деле сложно. Указателей населенных пунктов нет, как и самих деревень, и лишь стелла с надписью «Колхоз «Рассвет» напоминает, что некогда здесь кипела жизнь. Хотя почему «кипела»?
Поля ограниченного использования
Пока двигались по почти 30-километровому маршруту, то и дело видели на полях сельскохозяйственную технику. Вот «Роса» споро продвигается по щетке ржи, а возле тех самых Березок тракторы вносят минеральные удобрения.
– Это так называемые земли ограниченного сельскохозяйственного использования, – поясняет Игорь Одиноченко. – На них разрешено выращивание сельхозпродукции, содержание радионуклидов в которой не превышает допустимых уровней.
К слову, выращенная здесь полеводами «Добрушского райагросервиса» сельхозпродукция проходит три проверки на превышение норм. Но, благодаря использованию рекомендованных и разработанных соответствующим институтом добавок, проверки эти проходят успешно.
Вдоль дороги замечаем штабеля древесины. А как же радиация?
– Заготовка древесины разрешена, – поясняет собеседник. – На каждой лесосеке берут пробы для исследования. Например, при допустимом показателе содержания цезия 740 Бк/кг береза показывает цифру в 138, клен – 92, сосна – 87.
В целом, отношение к лесу в зоне отселения крайне бережное. Одних только защитных минерализованных противопожарных полос в минувшем году создано несколько десятков гектаров.
Последний абориген
Нам в Демьянках навстречу не спеша двигается мотоблок. За рулем – 84-летний Николай Дорошенко. Мужчина не раз становился героем публикаций как районной газеты, так и областной, республиканских. После отселения деревни он отказался покинуть родной дом и больше трех десятилетий оставался единственным жителем Демьянок.
Разговор короткий:
– Иванович, вроде как Вас дочь в другой район забрала?
– Было дело, – отвечает мужчина. – Не выдержал, вернулся. Правда, в Дубовом Логу поселился.
На свое подворье Николай Иванович ездил, как оказалось, проверить его сохранность. Заехал и на местное кладбище, на котором покоится супруга Раиса Семеновна, навел на могиле порядок.
– Как приеду в деревню, сердце сжимается, – признается он. – Родина. Здесь все до мельчайших деталей знакомо. А как иначе, если собственными руками строил и местную школу, и интернат, и колхозные постройки.
Еще одна пара аборигенов, но уже из Березок, свой дом на улице Калинина покинула года три тому назад. К слову, этот дом и по сегодняшний день один из самых ухоженных в деревне, в которой строения не захоранивались.
– Улица протяженностью 1,8 километра, – дает справку Игорь Одиноченко. – Хоть фильмы постапокалиптические снимай.
16 деревень и 16 процентов территории
В память врезались труба скважины в Демьянках и висящая на крючке кружка. Несколько лет назад здесь всегда можно было остановиться и набрать воды. С отъездом Николая Дорошенко скважину обесточили, как и всю деревню. Вдоль улицы еще угадываются бывшая ветаптека, сквозь заросли проглядывают стены кирпичных домов. Но всюду – заросли кленов, осин, тополей и берез.
– Вожу с собой в багажнике бензопилу, – рассказывает «экскурсовод». – Случись завал на дороге, помощи ждать неоткуда.
В Круговке картина практически не отличается от увиденной ранее: двухэтажные здания больницы и школы, клуба, колхозной конторы слегка обветшали, но еще не разрушены. Некоторые здания сохранились в Морозовке. Яркими пятнами в каждой из деревень выделяются воинские захоронения.
Игорь Одиноченко поясняет: такие объекты, как и кладбища, регулярно благоустраиваются, ремонтируются. В Морозовке находим тому подтверждение: бригада работников райотдела по ЧС заканчивает ремонт памятника. Здесь же встречаем и патруль группы по охране территорий радиационного загрязнения райотдела милиции. На новеньком квадроцикле правоохранители чем-то напоминают рейнджеров из вестернов.
– За зоной глаз да глаз нужен, – поясняют они. – Нарушения пропускного режима здесь нередки.
«Сторожки»
– А вот этого куска металла здесь еще два дня назад не было, – рассматривая ржавый багажник от велосипеда, говорит Игорь Одиноченко. – Значит, кто-то несанкционированно усадьбу Герардов посещал.
Такие «сторожки» у специалиста расположены по всей зоне отселения. Где-то веточкой подперто полено, в другом месте – дверь нежилого дома. Даже по брошенной пустой бутылке на обочине он сразу определяет, кто и зачем посещает эти места.
За минувший год усадьбу Герардов посетили около 200 человек. Организован 31 экскурсионный тур. И это только законно. Незаконных же визитеров здесь не любят: они мусорят, пытаются разобрать кладку памятника архитектуры. Всего за минувший год за нарушение пропускного режима наказаны 26 человек.
– После аварии у нас отселено 16 деревень, – сообщает специалист. – Удивительно, но и количество гектаров, попавших в зону отселения, составляет почти 16 процентов территории всего района. А ведь контролировать нужно всю зону. Потому и применяю ухищрения из арсенала шпионов: там – веточка, там – кирпичик, где-то лампочку специально вкручу, чтобы приманить мародеров.
P.S. Цитата из материала, подготовленного ИИ:
«Поездка закончена. Впечатлений – море.
Проезжая по этим местам, ощущаешь особую атмосферу. Природа здесь, кажется, пышнее и ярче, словно компенсирует отсутствие человека. Леса подступают вплотную к дорогам, заглушая любые звуки, кроме шелеста листьев и пения птиц, которые, кажется, не знают о случившемся. В заброшенных садах одичали яблони, усыпая землю румяными плодами, которые никто не соберет. Но за этой внешней красотой скрывается трагедия. За каждым покосившимся домом, заросшей тропинкой – история семьи, вырванной из привычного уклада».
