Каждый год 26 апреля к нему невольно возвращаются воспоминания о том времени: дымящемся четвертом блоке ЧАЭС, выселенных и мертвых селах, рыжем безжизненном лесе, некогда красивом городе Припяти 32 года назад сотрудник Добрушского РОВД по собственному желанию отправился ликвидировать последствия чернобыльской катастрофы. Воспоминаниями о пережитом в январе 1987-го Александр Требушевский поделился с журналистом «ДК».
– В отделе милиции набирали добровольцев для охраны общественного порядка на территории выселенной зоны, – рассказывает сторож Добрушского отделения Департамента охраны. – Я посчитал своим долгом поехать туда, где оказавшиеся в беде люди ждали любой помощи.
Что такое радиация, ни Александр Николаевич, ни двое других его товарищей, вместе с которыми он заступил в свой первый 12-часовой наряд, не знали.
– Она ведь не кусается. Тем не менее, из нас троих в живых остался только я, – с горечью уточняет собеседник. – В нашем подразделении был свой дозиметрист. Но показаниями прибора я не особенно интересовался. Как-то надо мной подшутили: мол, в Брагинский район я уже приехал как «ходячий реактор». Откуда взялись те «микрозиверты», не понимаю. Мое детство прошло в поселке Большой Лес, в школу ходил в Демьянки. Но во время чернобыльской трагедии я жил и работал в Добруше…
Чернобыльскую станцию он видел только издалека. Но и без того, говорит, насмотрелся на ужасы. По ночам улицы выселенных деревень освещали только звезды. Брошенные хозяевами домашние животные и скот бродили в поисках пищи. Поговорить не с кем, слышен только лай собак, похожий на волчий вой. Дежурство тянулось медленно. Каждый день похож на предыдущий.
Гомельские милиционеры базировались в деревне Савичи, в 22 километрах от Брагина. Теперь она граничит с Полесским радиационным заповедником. Через несколько лет после чернобыльской аварии из 1300 жителей в деревне насчитывалось 86 человек.
– В первые месяцы после катастрофы там остались считанные сельчане, – рассказывает Александр Требушевский. – В одной из деревень, которую я патрулировал, жил единственный дед, которому, по его словам, терять было нечего.
Задачей правоохранителей была защита деревень от мародеров. В спешке покидая свои дома, люди оставляли бытовую технику, автомобили. Преступную группу, свозившую в одно место хорошие телевизоры, чтобы затем их продать, милиционерам удалось поймать. За такие деяния тогда судили по законам военного времени.
Собеседник признается: было бы интересно снова побывать в тех местах. Столько времени прошло… А вот на его малой родине за 33 года ничего не изменилось. В полностью покинутом жителями поселке Большой Лес посещаемым осталось только сельское кладбище. Там похоронен отец Александра Требушевского. В 40-е он ушел на войну добровольцем, а вернулся инвалидом.
Отразилось ли на здоровье участника чернобыльских событий нахождение в загрязненной зоне, Александр Николаевич точно не знает. Обследование в центре радиационной медицины и экологии человека прямой связи между его заболеваниями и радиацией не выявило. Хотя сам он считает: гипертонией «обязан» именно Чернобылю. Ведь до поездки в зону давление у бывшего десантника было, как у космонавта…
Медаль «Участнику ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС» так и пролежала все эти годы в коробочке. Но осознание того, что в великом деле ликвидации последствий аварии на ЧАЭС есть и частица его труда, греет и успокаивает душу.
– Всегда хотел сделать в жизни что-то полезное. В органах внутренних дел прослужил 37 лет, – говорит он. – Не за награды и благодарности. Просто потому, что совесть так велела.
Людмила НАЗАРОВА
Фото 1987 года из личного архива Александра Требушевского
