С каждым годом все меньше и меньше остается
участников и свидетелей Великой Отечественной войны. На территории Кормянского сельсовета нет в живых ни одного ветерана.
Уходят и дети войны. Им уже за 80… Мы рады встрече с ними. С огромным интересом слушаем их рассказы. К нам приезжают дети учителей, погибших на войне. Эти встречи оставляют неизгладимый след в нашей памяти. А каждый рассказ мы записываем и храним для потомков.
Тамара Алампиева:
– Жили мы в центре деревни, куда приезжала немецкая кухня. Очень хотелось кушать. Выглядывали из-за калитки. Один немец однажды хотел налить нам супа, но подбежал другой, ударил его автоматом и нас чуть не пристрелил. А запах супа слышу до сих пор.
Девчат и молодых женщин забирали в Германию. Посадили на машину и нашу маму. Мы плакали. Но мама чудом убежала. Гнался за ней фашист, но не выстрелил.
В 1943 году немцы отступали. Мы ушли в лес, а когда вернулись домой, деревня была сожжена, пришли на пепелище. Впереди зима. Начали строить землянки, стены обкладывали обгорелыми бревнами. Жили по несколько семей, делились всем, что у кого было. Рады были горсточке зерна. У соседей сохранилась картошка, давали нам очистки. Мама варила суп, чтоб только водичка пахла картошкой.
Мама работала. Начали отстраивать колхозы. Стало жить легче. Мы с сестрой пошли в школу. Я очень любила учиться. Писали куриными и гусиными перьями. Чернила делали из красной свеклы. Маме знакомая дала чернильницу. Мы шли из школы, поскользнулись и разбили ее. Плакали на всю деревню. Но окончили только 4 класса: надо было работать.
Елена Екименко:
– Мой отец Алексей Грицков и мать Ольга Князева работали учителями в кормянской школе, учили народного писателя Беларуси Ивана Шамякина. Я знаю своего отца только по фотографиям. В 1940 году с войны с белофиннами он прислал фотографию, адресованную дочери, с наказом беречь ее, пока он не вернется. Из Кормы мама увезла меня в Иван-поле. Фотографию я сберегла, как и письмо, а отец так и не вернулся.
Валерий Рыдкий:
– Я родился 12 сентября 1943 года, за две недели до освобождения Кормы. Отец в это время воевал в партизанском отряде имени Кирова. Он был командиром взвода, возглавлял разведывательную диверсионную группу. Мать со мной на руках 20 сентября 1943 года отправилась вместе со всеми жителями села в лес. Она рассказывала, что я очень плакал, и все боялись, что немцы узнают, где мы прячемся. Здесь же, в лесу, меня единственный раз видел мой отец.
После возвращения из леса мы поселились в подвале: улицу сожгли фашисты. Во время войны я жил с мамой и бабушкой.
Наша улица Комсомольская, как мне сегодня представляется, была истинной улицей вдов. После войны редкие мужчины вернулись с фронта к своим семьям. Их можно было по пальцам пересчитать. Я их и сейчас перед собой вижу. С этим я и вырос.
Семен Рудников:
– Отца своего я видел, но запомнить внешность по причине возраста не смог. Перед уходом на фронт отец взял меня на руки, поднял высоко над головой: «Ау, последушек мой, расти большой и счастливый, живи на смену мне». Обняв сыновей, сказал жене: «Я скоро вернусь, береги детей – наше будущее». В 1945 году ей сообщили о том, что отец погиб.
Во время оккупации мы уходили из деревни и попали под самолетный обстрел. Я упал с коровы, и меня приняли за мертвого. Уже утром, когда решалось, где похоронить тело ребенка, кто-то заметил, что я дышу…
Встречаясь с людьми, пережившими войну, мы соприкасаемся с живой историей своей малой родины, ее славными людьми, которые были лишены счастливого детства. Однако они счастливы, что остались в живых, и радуются каждому новому дню. Они горды за свою Родину, за свой народ и являются ярким примером стойкости и мужества для подрастающего поколения.
Какой помнят войну дети-ее современники из агрогородка Корма
