На до и после
Екатерине Автономовне Новик в этом году исполнится девяносто пять. Ее судьба – как роман талантливого автора. Сложная, наполненная, удивительная. Несмотря на то что сельчанка пережила в далекие сороковые, да и пятидесятые, будем честны, она умеет улыбаться простым вещам.
– Заходите-заходите! – приглашает нас в чистенькие «сени» бабушка Катя. – Говорите, снег в апреле плохо? А мне хорошо. Светло на улице, радостно. И дома тепло, не замерзну.
С таким же светлым счастьем пожилая женщина встречает каждый день. Говорит, что научилась этому в Германии, куда ее с мамой Варварой и сестрой Юлей угнали на работы во время Великой Отечественной войны.
– Я многого не помню, но кое-что врезалось в мысли так, что не отнять, – рассказывает собеседница. – Начну по порядку. Я из деревни Острогляды Брагинского района. Семья была простая, деревенская. Маму все звали Варка, отца – Автоном. Я – самая младшая из четверых детей. Два старших брата, Юля и я. Родители в колхозе трудились, мы в школу ходили и по хозяйству помогали.
Так было и 22 июня 41-го. Катю с Юлей мама отправила в поле неподалеку за щавелем. Девчонки нарвали целую охапку. Все руки кислым соком перепачкали. А потом бежали, чтобы успеть вовремя, отнести добычу и руки отмыть. Но что-то было не так. Возле дворов собирались толпы соседей. Голоса возбужденные, испуганные. Именно тогда Екатерина Автономовна впервые услышала слово «война».
– Отец и старший брат ушли на фронт. Средний отправился в Москву на учебу. Для нас дом опустел. И так в оккупации мы томились несколько лет, – говорит женщина. – Жили на что-то. Сажали огород, ходили в лес по грибы-ягоды. А в сорок третьем всех трудоспособных детей и женщин погрузили в кузов машины и увезли. За калитку не цеплялись, мама перед этим получила две похоронки и была убита горем. Сначала нас отправили на железнодорожную станцию. Потом – в Германию, на работы. Названия своего концлагеря не помню. Вспоминаю барак с множеством коек. Несвежий запах баланды, которой кормили заключенных. Мамины заплаканные глаза и холодные руки, которыми она нас обнимала перед смертью. Но я поняла, что жить надо всегда. И, как и все вокруг, ждала освобождения.
Пока сестра работала за пределами лагеря, маленькую Катю отправили мыть местную контору. «17 комнат и калидоры» иногда снятся ей и сегодня. Но действительно яркой вспышкой в монотонно-безнадежной жизни концлагеря стало победное 9 мая.
Как строили мир
– Как все бегали! Радовались. Обнимались. А потом снова грузились в машины – и домой. Так мы с Юлей снова оказались в родных Остроглядах. Дом уцелел. В подвале нашли немного старой картошки. Но как дальше? Пошла в колхоз в полеводческую бригаду. Юля не могла, у нее после Германии нога опухла, заболела.
За лето девочка заработала полпуда хлеба (8 килограммов зерна), а дедушка-сосед Иван выделил маленьким хозяйкам курицу. Екатерина Автономовна говорит, что быт вдвоем вытянуть двум подросткам можно, но очень тяжело.
Замуж сельчанка вышла
уже после двадцати за местного парня. Иван был старше на пару лет, привлек девушку веселым характером и трудолюбием.
– Так год за годом жизнь и катится, – с улыбкой говорит собеседница. – Как сейчас живем! Как у Христа за пазухой. Мы сделали, что могли, всю жизнь работали на полях. После Чернобыля сюда переехали и снова трудились. Так что, ребята, берегите нашу землю, любите ее. И не забывайте подвига наших отцов и дедов. Они достойны этого.
